Немцов Борис Ефимович - Провинциал
НЕМЦОВ Борис Ефимович
ПРОВИНЦИАЛ
О себе
О людях
Общество и государство
Персоны
Мир вокруг
О СЕБЕ
ОТКУДА Я?
Сейчас я, конечно, "сам из себя", автономный. Впервые я почувствовал
свою автономность, пожалуй, классе в десятом. Чувство было связано с
конкретным событием: впервые не пришел домой ночевать. Скандал был, это
ясно. Пришлось ощутить себя самостоятельным... А вообще, судя по росту,
по комплекции и по волнистым волосам, я явно в отца. Если говорить о
чертах лица, о памяти и вообще об умственных способностях, то - больше в
маму.
ПРОШЛОЕ - СО МНОЙ?
Конечно. Правда, запоминаются почему-то довольно смешные истории, ка-
кие-то несущественные, малозначимые. Например, как я потерялся на пляже,
когда мы с матерью были в Сочи. Часто вспоминается. Или, когда уже в
Горький переехали, играли в догонялки на строящихся гаражах и я свалился
и распахал себе голову. Детские драки вспоминаются, в том числе в школе.
Это были отнюдь не победоносные драки. В детских драках я победителем не
был.
Вспоминаются всякие истории из жизни в военных лагерях. Вот одна та-
кая: утро раннее, прапорщик Зайнуллин, как сейчас помню, заходит в па-
латку и говорит: "Подъем!" Естественно, громким голосом. Все встали, а я
лежу. Потому что шесть часов утра, а я не привык вставать в шесть часов
утра. Второй день в армии! Потом он входит снова, а я уже один. Говорит:
"Тебе что, непонятно?" Я понял, что сейчас что-то будет. Вышел. Прапор-
щик Зайнуллин говорит, спокойно так: "Ну вот что. Либо ты сейчас подтя-
нешься больше, чем я, на турнике, либо пойдешь пять километров гусиным
шагом. На корточках, значит. Без остановки".
Пять километров гусиным шагом - это смерть. Нельзя пройти. Прапорщик
Зайнуллин был человеком худым и крепким. Подтянулся он двадцать три ра-
за. Стоял взвод, наблюдал. Потом я тоже подтянулся. Двадцать восемь раз.
Он сказал: "Можешь с утра не просыпаться. Вообще".
А уж что касается современной жизни, помню практически все. Выборы в
Верховный Совет Союза, борьбу с атомной станцией, первые демонстрации,
встречи с Сахаровым, и рождение ребенка, и защиту диссертации, и участие
в научных конференциях... Все живо.
Я - ТРИДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД
Шестилетний кудрявый, не обремененный заботами мальчик. Симпатичный.
Каждый день ходил на Ривьеру купаться. А зимой грустил, глядя в окно на
переулок Максима Горького в городе Сочи. Грустил от безысходности и
беспросветной мглы, как это всегда бывает в Сочи зимой.
Вундеркиндом не был. Мать приучала слушать симфоническую музыку, но
ничего не получилось. Отец постоянно водил на различные увеселительные
мероприятия, включая рестораны, поездки в Красную Поляну, встречи с
друзьями. Наверное, я ему помогал общаться - как какая-то приманка. Отец
свободный был человек, с нами не жил.
Я - ДВАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД
Шестнадцать... Десятый класс, постоянная влюбленность, большое жела-
ние поступить в университет. Поступил. Ощущение свободы, независимости
от родителей. Хорошие отношения с самим собой? Нет. Переходный воз-
раст...
Я - ДЕСЯТЬ ЛЕТ НАЗАД
Двадцать шесть... Защитил диссертацию, намеревался писать докторскую,
прямо сразу, хотел к тридцати годам стать доктором наук. Участвовал в
различных конференциях, международных в том числе. Известность в научном
мире - "узкая". Семинары в Физическом институте Академии наук в Москве,
где Гинзбург и Сахаров работали.
Никакой политической жизни. Хотя интерес к ней был. Устойчивое дисси-
дентское восприятие жизни, скептическое отношение к Горбаче
